 Что главное в российской финансовой политике? Ножницы. А что должно быть главным? Голова. На самом деле важнейший дефицит, с которым сталкивается российская экономика, это не дефицит бюджета, а дефицит стратегии.
Бюджетная политика России на ближайшие три года проясняется. Здесь есть и удивительные достижения (возможно, промежуточные) - это прежде всего резкое сокращение военных расходов, что "Финансовая газета" уже не раз отмечала, но есть и провалы.
У бюджетной трехлетки один приоритет - сохранение социальных расходов. С учетом размаха социальной дифференциации российского населения приоритет понятный и безальтернативный. Но он вряд ли достаточный для того, чтобы ускорить оживление и подъем российской экономики, а без этого и социальные обязательства бюджета могут зависнуть.
Бюджет на три года кроился просто. Минфин вооружился ножницами, отложил в сторону социальные расходы и пустил свое орудие в дело. Не слишком задумываясь о будущем.
Я, кстати, давно заметил: пытаться заглянуть в будущее считается у чиновников детской забавой, признаком голубоглазого слабоумия. Их даже можно понять. Их задача - отвечать на сегодняшние горячие вызовы и запросы, к тому же к разного рода "стратегиям" нелестное отношение сложилось давно. Их периодически заставляют писать, но это совершенно пустые бумаги, никак не увязанные ни между блоками экономики, ни тем более с возможностями бюджета.
Сегодня фактическое отношение к стратегии можно охарактеризовать просто: сама сложится. Кто-то оправдывает это рынком с его не видимыми, но деятельными руками, кто-то аллергией на государственное вмешательство. Кому-то просто недосуг. Это неверно. Стратегия необходима. Вопрос в том, какая.
На эту тему можно долго и занимательно рассуждать, но стратегия нужна прямо сейчас, иначе все будет как всегда. Главным российским стратегом как была, так и останется нефтяная конъюнктура. А все призывы к диверсификации экономики, вопросы, кончается ли век нефти, как долго Россия будет оставаться сырьевым придатком, или как России следует готовиться к вызовам четвертой промышленной революции, можно отдать на аутсорсинг политикам, которым будет что сказать с высоких трибун, а то и вовсе никуда не торопящимся философам и футурологам.
Что такое стратегия? Это оценка места, где мы находимся, цели, куда мы стремимся, и возможностей, которыми мы располагаем.
Исходная позиция незавидная. Не столько сырьевой привязкой, сколько тем, что российская экономика в 2015 г. и до сих пор снижается, в то время как мировая экономика пусть медленнее, чем ожидалось, но растет. Это значит, что место России в мировой экономике все скромнее, сегодня на уровне всего 2,5-2,8%.
Цель - рост и расширение места в международном разделении труда. Это значит большее встраивание в мировые цепочки производства добавленной стоимости. Да, нас там никто приветствовать не будет и стол не накроет. Но это не чьи бы то ни было козни, а норма конкурентной борьбы. Геополитическая обстановка на этой борьбе, конечно, сказывается. А раз так, одна из целей - снижение геополитической напряженности. Для особо горячих голов напоминаю: политика не должна отрываться от экономических возможностей, иначе неизбежно будет посрамлена. Не стоит забывать, во-первых, опыт развала СССР, одной из главных причин которого стало перенапряжение экономики военными расходами, без чего не было бы ни перестройки, ни всего остального; во-вторых, сейчас, как уже было сказано, и без того весьма и весьма скромное место России в мировой экономике продолжает скукоживаться.
Средства - это самый трудный вопрос. Что есть у России? Фундаментальная наука? Да. Но она конкурентоспособна в весьма узком и опять же сужающемся диапазоне. И далека от инноваций. Дешевая рабочая сила? Да. Но ее квалификацию принято переоценивать. Зато рабочие руки у нас могут стать дешевле китайских. Это, конечно, то еще достижение, но использовать его можно. Возможности для развития сельского хозяйства? Да. Земли у нас много, правда, в, мягко говоря, не самых благоприятных зонах для земледелия. Что еще? География.
Пусть глобус пропивает географ. Достаточно на глобус взглянуть, чтобы убедиться, что транзитное положение России между производящей Азией и потребляющей Европой просто приглашает нашу страну стать великой транспортной державой.
В чем же стратегия? Россия, конечно, продолжает развивать ТЭК и свой сырьевой потенциал. Это не проклятие, а то, чем мы реально сегодня располагаем. Развиваем сельское хозяйство. Привечаем иностранные инвестиции. Пример АвтоВАЗа поучителен. У него появилось будущее не тогда, когда государство всячески его поддерживало, а когда его техническую и финансовую политику стали определять иностранные инвесторы. Авто ВАЗ стал вполне европейским предприятием и у него есть экспортные возможности, а это лучший признак конкурентоспособности. И развиваем транзитный потенциал.
Что происходит на деле? Нефтяники и газовики, оседлав трубу, недооценили перемены на рынке, которые принесли новые способы получения энергии и прежде всего сланцевую добычу. Так что даже в рамках своей базовой отрасли - ТЭК - Россия не поспевает за техническим прогрессом. Из этого надо делать выводы. Иностранные инвестиции тормозят главным образом из-за войны санкций. Сельское хозяйство показало отличные, в том числе и экспортные результаты. Но и оно внезапно притормозило. Сельскохозяйственный сектор в сентябре показал рост лишь на 1,7% (при среднем росте за девять месяцев 2016 г. в 3%). Но не исключено, что эти данные будут скорректированы в лучшую сторону, во всяком случае, об этом говорит рекордный урожай зерновых в 2016 г. (рост на 16,2% по отношению к прошлому году). Зато использование транзитного потенциала вообще не рассматривается.
На последнем обстоятельстве стоит остановиться чуть подробнее, потому что это одна из кратчайших дорог к расширению места России в международном разделении труда. Однако на деле сокращается инвестиционная программа главной российской инфраструктурной и резонно государственной (никто кроме государства транспортную инфраструктуру не поднимет) компании РЖД. В результате сокращаются инвестиции в первую очередь в модернизацию и ускорение Транссиба и БАМа, т.е. ключевой российской магистрали. Есть оценки, по которым проект Транссиба и БАМа за ближайшую трехлетку потеряет 118,3 млрд руб.
Это стратегический проигрыш. Во-первых, это тот проект, который при поддержке государства мог бы стать инвестиционной побудкой для экономики. Тем самым крупным инвестиционным проектом, который для российской экономики значил бы больше, чем инвестиции в олимпийские объекты в Сочи. Во-вторых, он имеет очевидный экспортный потенциал, значит, привлекателен для иностранных инвестиций. Что важно, и с Запада, и с Востока. Значит, это в том числе и весомый аргумент в смягчение режима санкций. В-третьих, новые технологии были бы востребованы и при развитии железнодорожной инфраструктуры и скоростных магистралей в других российских регионах. В-четвертых, развитая инфраструктура, в том числе транспортная, привлекает частные инвестиции ничуть не меньше, чем улучшение делового предпринимательского климата.
Тяга к простым решениям - синоним лени. Самой опасной - управленческой. Нам повторяют, что главное - финансовая стабильность и низкая инфляция. Дальше - все будет. Вот это и есть голубоглазое слабоумие. Мы живем в условно рыночной экономике, которая почти на 70% огосударствлена. В этих условиях ждать, что она будет реагировать как полноценно рыночная, можно еще долго. Частные инвестиции в России реагируют не столько на бездефицитный бюджет, сколько на действия государства. Именно от государства зависит активизация конверсии накоплений и прибылей в инвестиции. Но государство воздерживается. И от институциональных реформ, и от развития инфраструктурных проектов. А это и есть отсутствие стратегии.
Николай Вардуль
|
